Судьба // В селе Орлиное, в местной больнице, уже почти два года живет человек, которого вычеркнули из списка живых
В списках живых не значится

Потеряв обе ноги, семью, квартиру, похоронив мать, Леонид Коваленко лишился последней милости судьбы — считаться официально живым, а значит, получать пенсию по инвалидности и претендовать на свой честно заработанный угол.

Представьте себе такую картину: жил себе человек жил, а затем обратился за какой-то бумажкой в РЭП по месту жительства, а ему паспортист и говорит:

— Я вам эту справку не дам.
— Почему?
— Да потому, что вас нет. Вы умерли! У меня так в компьютере записано.

Признать умершим

12 января 1999 года, когда Леонид Коваленко, ничего не подозревая, еще прочно стоял на своих двоих ногах, Гагаринский районный суд признал его умершим. Признал на основании заявления его бывшей жены Зои Коваленко, которая сообщила суду, что ей уже в течение четырех лет ничего неизвестно о его местонахождении. А поскольку Леонид Коваленко является основным квартиросъемщиком, она, его бывшая жена, лишена возможности распоряжаться жильем по своему усмотрению.

«Моя бывшая супруга прекрасно знала, что я живу в Севастополе и умирать не собираюсь, — вспоминает Леонид, — но у нее по этому вопросу было свое особое мнение».

В июне 2003 года состоялось уже другое судебное заседание, на котором судья отменил прежний «смертный приговор» суда. Теперь официально Леонид Коваленко не считается умершим. Но и в живых тоже не числится. «Для того чтобы меня восстановили в человеческих и гражданских правах, нужно ждать еще одного судебного заседания», — говорит Леонид. Как так получилось?

Пунктиром о своей жизни

До развала СССР Коваленко работал начальником ремонтно-строительного управления связи Севастополя. Целыми днями мотался на служебной «Волге» по объектам и руководил строительными работами. Зарабатывал наш герой в те времена приличные деньги. И как результат, семья Леонида, состоящая из двух сыновей и супруги Зои, жила в выкупленной четырехкомнатной кооперативной квартире на проспекте Октябрьской революции. Затем грянули новые беспокойные времена.

Обстоятельства сложились так, что Леонид сам написал заявление на увольнение, когда понял, что уж слишком расходится во взглядах на профессию и жизнь с новоиспеченным руководством телефонной компании (тогда госпредприятие уже превратилось в акционерное общество). Как известно, неприятности по одиночке не ходят. В этот же период начала разваливаться семья. Жена всем своим поведением давала понять, что жить с ним больше не хочет, что у нее есть другой. Сначала был развод. «Еще раньше произошел у нас семейный инцидент, — вспоминает Леонид. — В 1986 году я случайно узнал в бухгалтерии, что моя жена, с которой я жил много лет, тайно подала на алименты. Получая зарплату с вычетами, я полагал, что это очередная рассрочка, и даже представить не мог, что в соответствии с законом любая женщина может подать на алименты на собственного мужа. Как выяснилось, моя супруга знала законы идеально. Еще тогда я хотел расстаться со своей оборотистой спутницей жизни, но после того как судья отказал нам в разводе, как-то вышло само собой, что мы помирились и продолжали жить вместе. Но в 1992 году суд нас таки развел. Младшему сыну было тогда четырнадцать, старшему шестнадцать лет».

Встал вопрос о размене жилья. Жена требовала для себя и сыновей отдельную «трешку». Разменять четырехкомнатную квартиру на трехкомнатную и однокомнатную было нереально, а жить вместе невозможно: «Я прихожу домой, а там другой мужчина. У меня начались нервные срывы, открылся псориаз. Жена предлагала: «Оставь нам эту квартиру, и я не буду с тебя требовать алименты». Я не выдержал и поехал к матери и сестре в Кривой Рог. Меня обещали там подлечить в больнице и даже устроить на хорошую работу. В Севастополе все рухнуло в одночасье. Я потерял работу, семью и собственный угол. Но нужно было как-то продолжать жить дальше».

Квартира или алименты?

«Вы спрашиваете, почему я сразу после развода не подал на полный раздел имущества? Тогда мне казалось, что это не по-человечески. Ведь, какие бы ни были отношения, у нас выросли двое взрослых сыновей, которым вскоре тоже могло понадобиться отдельное жилье. Я был еще полон сил и был уверен, что как-нибудь выкручусь».

Он уехал. Лег там в больницу, чтобы снять обострение псориаза. Но новая медицинская методика по очистке крови дала побочный эффект, и Леонид после реанимации полгода провалялся на больничной койке. Он-таки оклемался, покинул больничные покои и устроился работать на завод.

«Как только я вернулся к жизни, сразу позвонил жене и сказал, что начинаю работать. Как вы помните, в те времена всем очень задерживали зарплату, так было и у нас — полгода ничего не платили. Я буквально перебивался на копейках. Правда, постоянно сообщал жене, что зарплату не платят, что я думаю вернуться в Севастополь и поискать другую работу. Но она говорила, что впустила квартирантов и жить мне негде. А через некоторое время в дом к матери явился участковый и заявил, что Леонид Коваленко уклоняется от уплаты алиментов, и его супруга подала на него в розыск. «Все, что мне оставалось, это уволиться и поехать разбираться в Севастополь».

Прибыв в Севастополь, Леонид отправился в службу судебных исполнителей Гагаринского района. Там предъявил трудовую книжку и сказал, что деньги он заработал, но ему их не выплатили. Может быть, они снимут заработанные им деньги с предприятия, где он работает, и перечислят их в счет алиментов. Но сотрудница сказала, что таких, как он, сейчас тысячи, сейчас всем не платят. Более того, супруга недавно была у них и, судя по претензиям, ее больше интересует квартира. Под этим подразумевалось, что нужно было выписаться и отказаться от всяких прав на жилплощадь. «Тогда я впервые сказал жене, что давай продадим квартиру, разделим ее по закону, и я со своей доли возмещу тебе все долги по алиментам. Но от моего предложения супруга отказалась».

После этого разговора он решил разорвать все отношения с бывшей женой.

Справка о смерти

Друзья предложили Леониду временное жилье на даче на Фиоленте. Он устроился прорабом в частную строительную бригаду, где трудился четыре года. Леонид решил, что пусть квартира остается жене, а он себе выкупит недорогую жилую дачу. Сестра обещала помочь с деньгами. Но в этот период пришла новая беда: на работе он растер сильно ноги. Поначалу не придал этому большого значения и даже немного их подлечил антисептиками. Но затем раны снова открылись, и поднялась высокая температура. Соседи вызвали «скорую помощь». Уже в больнице врач вынес лаконичный диагноз — гангрена. С операцией медлить было нельзя, медсестра расторопно спрашивала: «Какие прививки вам делали, где находится ваша медицинская карточка, где вы прописаны, где живут ваши родные?» Прописан Леонид был все там же, по проспекту Октябрьской революции, вернее, он так думал. Уже на следующий день после операции в палату зашел хирург и сказал, что в поликлинике, к которой Леонид был приписан, вместо медицинской карточки обнаружили справку о его смерти.

Кто есть кто?

Тут я прерву свое повествование. И дело вот в чем. Всю неделю я обзванивал бывших друзей и знакомых Леонида Коваленко. Меня интересовал один принципиально важный вопрос. Может быть, во многом из случившегося виноват сам Леонид? Может, много лет назад, будучи в браке, он вел себя как жестокий тиран, обижал жену и детей? Затем запил горькую, годами бомжевал, уклонялся от алиментов? Может, испортил счастливую благополучную семейную жизнь? И потому его супруга из мести ловко состряпала ему «похоронку» с государственным гербом. Даже когда на суде ей пришлось признать, что он «воскрес во плоти», она через адвоката тут же сообщила, что никогда не даст согласия на прописку этого человека в собственной квартире.

Связавшись по телефону с Зоей Коваленко, я услышал довольно лапидарный ответ: «Мой бывший муж прекрасно знает, почему я так к нему отношусь. Комментариев по данному вопросу давать не буду. Можете писать его версию всего случившегося. Мне все равно».

Сослуживцы и знакомые говорили о Леониде Коваленко как о трудолюбивом и порядочном человеке. Всю жизнь вкалывал с энтузиазмом, дослужился до высокой должности начальника РСУ. Имел хорошую репутацию, за что профком даже оплатил часть его кооперативного долга за квартиру (другую часть дали мать и сестра, продав частный дом в Кривом Роге). Друзья говорят, что когда Леонид потерял высокооплачиваемую статусную работу, супруга быстро дала понять, что жить они под одной крышей не будут. И он начал мыкаться. Стыдился перед окружающими своего идиотского положения — вчера начальник и благополучный семьянин, а сегодня безработный и бессемейный скиталец.

Заколдованный круг

Сразу после ампутации ног Леонида Коваленко перевезли в больницу села Орлиное. Окружающие ему сочувствуют, но помочь в его запутанном деле ничем не могут. Разве что сетуют на жестокость нынешних времен. Сам Леонид хоть и хвалит больничных врачей и добрые нравы местных жителей, но на нервной почве совсем извелся: все ждет, что хоть что-то в его жизни наконец-то изменится.

«Ведь меня, признав умершим, из собственной квартиры за три минуты выписали. Почему теперь, когда суд признал, что я жив, меня за эти же три минуты не пропишут на моей собственной жилплощади? Почему теперь моя бывшая жена должна давать мне разрешение на прописку, ведь я не давал согласия на то, чтобы меня выписали и фиктивно похоронили. Где логика закона?» — вопрошает в отчаянье Леонид Коваленко. Но мир не отвечает.

А недавно выяснилось, что второго суда вообще не будет. Сообщил мне эту новость по телефону студенческий друг Леонида Коваленко адвокат Владимир Парчагин. Оказывается, суд свою работу уже выполнил окончательно — аннулировал прежнее решение. Теперь Леониду Коваленко нужно получать новый украинский паспорт. Тут мы и вступаем в заколдованный круг делопроизводства. В отделе внутренних дел паспорта выдают только на основании прописки. А это значит, что бывшая жена Леонида должна дать разрешение прописать бывшего мужа на ту жилплощадь, на которой он был прописан, до того как его объявили умершим. Но Зоя Коваленко такого согласия не дает. Вот и получается, что нет ее согласия — нет прописки, нет прописки — нет и паспорта, нет паспорта — нет возможности предъявить права на свою недвижимость и оформить пособие по инвалидности. Круг замкнулся.

Казалось бы, что может быть естественнее — вернуть несправедливо пострадавшему человеку то, что у него отняли в результате судебной ошибки. Но на деле все обстоит гораздо печальнее — в течение двух лет инвалид Леонид Коваленко так и не сумел вернуть свои гражданские и человеческие права.

Владимир КУЗОВЛЕВ